-- Пожалуйста, нарисуй мне овечку!
Итак, я впервые улегся спать на песке, в тысяче миль от людского жилья. Моряк, переживший кораблекрушение и затерянный на плоту посреди океана, -- и тот не был бы так одинок, поэтому вы представляете себе, как я удивился, когда на рассвете меня вдруг разбудил причудливый тоненький голосок, который произнес:
Так я и жил сам по себе, и не было у меня стоящего собеседника, пока шесть лет назад не пришлось мне совершить вынужденную посадку в пустыне Сахара. Что-то там сломалось в двигателе. А поскольку со мной не было ни механика, ни пассажиров, я решил собственными силами устранить эту серьезную неполадку. Ведь речь шла о жизни и смерти: моего запаса питьевой воды едва хватило бы на неделю.
Всякий раз, встречая взрослого, который казался мне хоть мало-мальски сообразительным, я интереса ради показывал ему свой Рисунок Номер Один, который сохранил и всегда носил при себе. Так я надеялся определить, способен ли этот человек понять суть вещей. Но он, или она, непременно говорили: "Да ведь это шляпа". И после этого я уже никогда не заговаривал с ними о боа-констрикторах, первозданных лесах или звездах; я просто опускался до их уровня и вел беседы о бридже, гольфе, политике и галстуках. И эти взрослые всегда бывали очень довольны тем, что познакомились с таким здравомыслящим человеком.
На своем веку я повстречал великое множество серьезных людей. Я долго жил в окружении взрослых. Я видел их на близком расстоянии, разглядывал в упор. И от этого мое мнение о них ничуть не улучшилось.
И тогда я избрал себе иное поприще и научился управлять самолетами. Мне довелось полетать над всеми частями света понемножку, и, должен признать, география действительно оказалась очень полезной наукой. Теперь я с первого взгляда могу отличить Китай от Аризоны. Весьма ценное умение, особенно, когда блукаешь в ночи.
На этот раз взрослые посоветовали мне бросить рисовать боа-констрикторов -- неважно, изнутри или снаружи, -- и прилежно заняться изучением географии, истории, арифметики и грамматики. Вот почему в шесть лет я отказался от карьеры живописца, которая, вполне вероятно, могла бы сложиться просто блестяще. После неудачи с Рисунком Номер Один и полного провала Рисунка Номер Два я совсем пал духом. Взрослые никогда ни до чего не доходят своим умом, а дети быстро устают объяснять им то одно, то другое.
Вот каким был мой Рисунок Номер Два:
Разумеется, нарисовал я вовсе не шляпу. Я изобразил удава, который переваривает слона. Но взрослые никак не могли этого уразуметь, и тогда я сделал еще один рисунок: я нарисовал внутренности боа-констриктора, да так, чтобы взрослые уж наверняка все разглядели. Взрослым вечно надо растолковывать, что к чему.
-- А что такого страшного в какой-то там шляпе?
Но взрослые ответили:
Я показал свой шедевр взрослым и спросил, не страшно ли им смотреть на него.
Тогда я впервые задумался о щедрых на приключения джунглях и, усердно поработав цветным карандашом, сумел в конце-концов сделать свой первый рисунок. Мой Рисунок Номер Один. И выглядел он вот так:
А в книжке говорилось: "Это -- боа-констриктор; он заглатывает добычу целиком, не разжевывая ее, а потом теряет способность двигаться и впадает в спячку на шесть месяцев, чтобы переварить пищу".
Смотрите, вот копия этой картинки:
Однажды, когда мне было шесть лет от роду, я увидел диковинную картинку в книжке "Правдивые истории о природе", в которой рассказывалось о первозданных лесах. На картинке был удав, заглатывающий какого-то зверька.
Перевод: Андрей Шаров
Антуан де Сент-Экзюпери.
Любимые рассказы Кощея Ёжковича.
Затеево - Рассказы Кощея - Экзюпери МП
Комментариев нет:
Отправить комментарий